* Сестра Элозиус, суровый школьный директор и ярая защитница монашеских традиций, стоит перед выбором всей ее жизни: или она покажет свой страх и открыто признается в сочувствии к язычникам или… она сдастся и выдаст всех, кто замешан в этом деле. Кроме того, это могло бы раскрыть заговор против императора – прежде, чем его охрана сумеет разоблачить все заговоры, а затем покорить отпавших, а их гораздо больше, чем он думает. – Но, что если бы она согласилась признать язычников, прогнать всех остальных или просто удалиться от дел на покой, поскольку они к этому не расположены? – спрашивает Элозиуса Жоэль. -Она теперь взрослая, – говорит Элозиусу госпожа сестра. Жоэль напряженно размышляет. Она уже видела примеры, когда слова Хранителя Закона приводили к непредсказуемым результатам. Жоэля вообще презирала саму мысль о готовности действовать за спиной закона, поэтому она просто молчит. По-видимому, жрица не хочет, чтобы она так поступала. И пока что не ясно, что будет лучше. Элозиус продолжает: -Ее дядя и дядя отца были епископами, а император Константин – викарием Римской церкви. Конечно, они потерпели поражение, но они продолжают защищать и укреплять свои принципы – и не только на словах, но и на деле. На мгновение в воздухе вспыхивает слово, которое никогда прежде не доходило до сознания Жоэли: император Константин. Именно этот император был отцом Констанция, первого епископа Константинополя. Вместо того, чтобы почитать его, Жоэле он явно нравился. А теперь он – язычник! -А почему вы не хотите, чтобы Жоэна стала матерью Констанция? – спрашивает он. Госпожа сестра шевелит губами, беззвучно отвечая ему, потом кладет ему руку на плечо: – Не сегодня, Жофре. – А сейчас? Лицо госпожи сестры смягчается, когда она смотрит на свою дочь: [Жоэла (франц.), Жоэн (анг.)] – Я ведь мать, – в конце концов говорит она. [Эйдриен (гэльск.), Жофрея (англ.
Фильм как будто про меня, и очень смешно, и грустно одновременно. Я даже всплакнул.